Литературная энциклопедия - макаров

. Александр Антонович [1898—]— современный писатель. Р. в семье рабочего. Окончил сельскую школу, по окончании ее работал на фабрике. В империалистической войне получил несколько тяжелых ранений. Учился в лит.-худ. институте имени Брюсова. Один из организаторов группы «Творит», слившейся впоследствии с «Кузницей». В 1931 в ряду писателей «Кузницы» вступил в РАПП. Первая книга — сб. стихов «Весенний сплав» — вышла в 1923. Тематика стихотворений и прозы М. в основном — бытовая. Процесс формирования новых отношений в обществе, в семье — вот стержень, вокруг к-рого развертываются события даже произведений, требующих развития производственных мотивов, как «Коммуна им. Яковлева». Зависимость бытовых сдвигов от революции не всегда четко оттеняется М. Писатель не интересуется ролью своего героя в общественно-производственной жизни. Герой рассказов, повестей и поэзии Макарова, формально иногда и принадлежащий к рабочему классу, характером своих идеалов — «один бы раз побыть самим собой» (рассказ «Южная лихорадка») — обнаруживает свою мелкобуржуазную сущность. Тенденция же к оправданию героя, любование порывами его анархической натуры вскрывает социальное родство с ним писателя. В изображении индивидуалистов, социальными корнями связанных с мещанством, Макаров имеет известные художественные достижения. При всей своей близости к пролетариату писатель далеко еще не преодолел многих мелкобуржуазных представлений о революции.  Библиография: I. Весенний сплав, Сборник стихов, издание «Кузница», Москва, 1923; Медовые залежи, Рассказы, издание «Московский рабочий», Москва, 1925; Счастливая земля, Рассказы, Гиз, Москва — Ленинград, 1928. II. Пчелинцев Ив., А. Макаров, «Молодая гвардия», 1922, VII—VIII; Воронский А., Искусство и жизнь, Москва, 1925; Якубовский Г., Литературные портреты, Л., 1926. III. Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия (1917—1927), том I, Гиз, Москва — Ленинград, 1928. В. К. . Иван Иванович [1900—]— современный крестьянский писатель. Родился в семье сапожника, принимавшего участие в революционном движении. Первое свое произведение — пьесу «Дезертир» — М. написал в 1920; позднее напечатал ряд рассказов в журналах: «Мир приключений», «Следопыт», «Октябрь», «Молодая гвардия», «Земля советская», «Новый мир». В 1928 напечатал в журнале «Молодая гвардия» роман «Стальные ребра» — заметный вклад в крестьянскую лит-ру. В романе с особенной наглядностью раскрылись сильные и слабые стороны творчества Макарова. Строитель электростанции в деревне, Филипп, сделан героем обычного индивидуалистического типа; крестьянская масса показана как толпа, либо его ненавидящая либо склоняющаяся перед его волей. Другие деревенские коммунисты (например Федор Панюшкин) в сравнении с Филиппом представляются жалкими фигурами, которых он подавляет своим превосходством. Борьба с кулаком Андреем Каблевым, с Егозой, олицетворяющим сопротивление старой деревни социалистическому строительству, борьба с отсталостью крестьянских масс изображена как поединок. В этом поединке масса принимает участие только в качестве судьи, оценивающего силу победителя, но отнюдь не в качестве действующей силы. Строитель новой деревни, Филипп, не только не стремится получить какие-либо руководящие указания из города, но собирается «прыгнуть через ползучую жизнь учрежденцев, похожую на состязание клячи и паровоза». Вначале в нем «мужик борется с коммунистом»: ему жаль отдавать мельницу для общего дела. Побеждая в себе собственника, Филипп все же остается индивидуалистом, считает себя единственной силой, пересоздающей деревню. Во второй части романа М. пытается показать, что строительство, начатое Филиппом, развертывается благодаря усилиям всей массы, но это сделано неубедительно. Метод самодовлеющего, замкнутого в себе психологизма слабее сказался в изображении Егозы, отличающемся большей художественной убедительностью, но зато сильно проявляется в образах Фунтика, брата Филиппа, и кулака Андрона, показанного не столько в его социальном значении, сколько в «общечеловеческом» плане, в его внутренних раздумьях о своем одиночестве и его любви к Тосе. В рассказах «Остров» и «Степан» индивидуально-психологический подход к кулаку мешает показу его социальной практики. Трагедия одиночества заслоняет здесь изображение кулачества как класса. Для повести  «На земле мир» особенно характерно увлечение автора психологическими «ужасами», причем повествование ведется от первого лица — тюремного надзирателя, склонного к психологическому экспериментаторству. Все это ослабляет социальную значимость произведения, задуманного в плане критики капиталистической действительности. Преодолевая штампы примитивного показа новых людей деревни и врагов социалистического строительства, Макаров, с другой стороны, впадает в мелодраматические шаблоны «роковой» любви, «инфернальных» чувств и пр. (напр. совершенно ненужная сцена повешения Фунтиком собаки). В крестьянской лит-ре М. является одним из ярких выразителей тех прослоек середняческого крестьянства, к-рые уже склонились к социализму, но идут к этому с оглядкой назад, полагая, что можно изменить хозяйственный уклад, не меняя коренным образом всех взглядов, привычек, навыков труда, отношений к людям, не ведя под руководством пролетариата самой беспощадной борьбы с кулаком. Интерес романа М. «Стальные ребра» в том и состоит, что в нем он сигнализирует о тех трудностях и задачах, которые только еще встают на другой день после того, как вчерашний мелкий товаропроизводитель стал членом с.-х. артели. Естественно, что эта общественно-художественная позиция М. нередко ведет к сильным откатам назад («Остров»). Библиография: I. Стальные ребра, Гиз, М., 1930 (неск. изд.); Рассказы, «ЗИФ», М. — Л., 1930; На земле мир, Записки тюремного надзирателя, ГИХЛ, М. — Л., 1931; Рейд черного жука, ГИХЛ, М. — Л., 1932. II. Ревякин А., За большевизацию крестьянской литературы, «Известия», 20/XI 1929; Шишкевич М., Иван Макаров, «Земля советская», 1930, II; Федосеев Г., Стальные ребра, «Печать и революция», 1930, III; Сольц, За пролетарское руководство крестьянской литературы, «Правда», 2/IV 1930; Глаголев Арк., Трагедия одного энтузиаста, «Новый мир», 1930, III; Немоляев А., Снижение темы, «Книга и революция», 1930, X; Плиско Н., Иван Макаров (Тенденция творчества), «Октябрь», 1930, IV; Тоом Л., Кризис или агония, «На литературном посту», 1930, XI; Чарный M., Об «Острове» И. Макарова, «Литературная газета», 1930, № 17 (54); Соловьев В., Об «Острове» Макарова и «Правде» Чарного, там же, 1930, № 19 (156); Блюм Э., Стальные ли ребра, «Молодая гвардия», 1930. Отзывы о «На земле мир»: Росславская В., «Красная новь», 1931, VII; Низовцев А., «Земля советская», 1931, № 7, и др. III. Ревякин А., Антология крестьянской литературы послеоктябрьской эпохи, ГИХЛ, М. — Л., 1931 (автобиография, отрывок из романа «Стальные ребра», библиография). В. Бойчевский МАКАРОНИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ [итальянское poesia maccheronica, от maccheroni — макароны; ср. у Фишарта «Nuttelverse» — от немецкого Nudel — макароны]— вид шуточной поэзии, написанной своеобразным смешанным жаргоном, в к-ром слова местного яз. чередуются со словами яз. чужого и подчиняются его морфологическим законам. Подобное смешение, так сказать «французского с нижегородским», создает эффект неожиданного контраста, который уже сам по себе обусловливает смехотворное воздействие М. п. Но обычно М. п. не ограничивается этим комизмом своего жаргона и наполняет смехотворную форму пародийным или сатирическим содержанием, являясь  орудием классовой борьбы, средством отмежевания подчиненного и оппозиционного класса от канонизованных форм литературы господствующего класса. Наряду с этим встречается однако и М. п. чисто развлекательного типа, служащая целям аполитичного зубоскальства. В принципе всякие стихи, написанные на смешанном жаргоне, могут быть названы М. п., независимо от языкового состава этого жаргона; в таком расширенном значении можно отнести к М. п. шутливую поэму И. П. Мятлева (см.) — «Сенсации и замечания г-жи Курдюковой», написанную смесью русского и французского яз. Однако в своем основном значении М. п. назывались только стихи, написанные на латинском яз., в который вплетались слова другого яз., снабженные латинскими окончаниями (вроде «бабус», «лопатус» гоголевских семинаристов). Такая латынь называется макаронической, или кухонной (culinaria); ее классический образец имеем в знаменитых «Письмах темных людей», этом ядовитом памфлете на схоластическую науку. Корни М. п. надо искать (если оставить в стороне зачатки М. п. в древности, напр. греко-латинские макаронизмы у поэта IV в. христ. эры Авсония) в бытовой практике средневекового католического духовенства, для к-рого латынь была не только лит-ым, но отчасти и обиходным языком. Многие церковные проповедники уснащали латинский текст словами и целыми фразами на народных яз. В сущности уже здесь имеем проявление полусознательного протеста некоторых слоев средневекового духовенства против мертвящих норм феодальной церкви. Сознательным этот протест становится в пародийно-сатирической поэзии средневековья, продукте литературного творчества, с одной стороны, деклассированных представителей духовного сословия — вагантов (см.), у к-рых находим первые зародыши М. п. («Carmina burana»), а с другой — низшего полусветского персонала духовенства, пародировавшего церковную обрядность в своих «праздниках дураков» (fete des foux) и «веселых проповедях» (sermons joyeux), в к-рых в XV в. встречаются элементы М. п. Эта сатирическая струя еще заметнее в городской лит-ре позднего средневековья, в которой нарождающаяся ремесленная и торговая буржуазия, высмеивая церковь и духовенство, неоднократно прибегала к пародийным приемам М. п. Во Франции мы встречаем их уже в сатирическом «Roman de Renard» [XIII в., позже — в фарсах XV века (см. «Французская лит-ра» и «Фарс»). В Германии зачатки М. п. находим в сатирико-дидактической сюите в стихах «Das Narrenschiff» (Корабль глупцов, 1494) Себастиана Бранта (см.), в послании эльзасских гуманистов в защиту Вимфелинга [1502, в сатирических произведениях эльзасского доминиканца, противника Лютера, Томаса Мурнера — «Grosser Lutherischer Narr» (Великий лютеровскнй глупец, 1522) и «Ketzerkalender» (Календарь еретиков, 1527), в некоторых вещах Ганса Сакса (см.), Линденера («Katzipori»), Кирхгофа («Wendunmut») и др. писателей эпохи Реформации  (см. «Немецкая лит-ра). Большинство этих произведений возникло в студенческой среде, которая и дальше являлась главным источником «кухонной» латыни и М. п., оформлявшей ходячие шутки университетских остряков. Но все это лишь зачатки М. п., первые попытки использования «кухонной» латыни в целях пародии и сатиры. Свое законченное лит-ое выражение М. п. получает впервые в конце XV в. в Италии, где она выражает реакцию мелкой буржуазии против поэзии буржуазной аристократии позднего Ренессанса (см.), с ее гуманистическим пристрастием к античности и к латинскому языку, с ее культом изысканной формы и увлечением рыцарской тематикой (см. «Итальянская лит-ра). Первые ростки М. п. находим в Падуе, в кружке местной студенческой молодежи. Падуанский кружок, наз. «maccaronea secta», сыграл важную роль в формировании М. п., к-рая обязана ему повидимому даже своим названием. Отсюда вышел пионер итальянской М. п. Тифи дельи Одази [ум. 1488, автор комической поэмы «Maccaronea» (впервые напеч. в 1490, выдержала 7 изданий). Основным художественным приемом Тифи является контраст между эпическим гекзаметром, к-рым написана поэма, и ее смехотворным жаргоном, соответствующим ее низменной тематике. Это связывает М. п. с другим жанром мелкобуржуазной поэзии XVI в. — с бурлеской (см.), лучшим представителем к-рой является Берни [1498—1535. Новизна жанра М. п. заключается поэтому не в его бурлескно-пародийной установке, а в его «новой грамматике» (по выражению Тифи), в его языковой специфике, использующей для борьбы с поэзией гуманистов ее главное оружие — латинский язык и версификацию. Опыт Тифи вызвал ряд подражаний. Затем Бассано из Мантуи (умер 1499]и Алионе из Асти используют М. п. в целях политической инвективы. Так расширялся диапазон макаронической поэзии, охватившей целый ряд жанров (поэму, сатиру, послание, лирику). Все это свидетельствует о популярности жанра, отвечавшего социальным запросам мелкой буржуазии. Теофило Фоленго [1496—1544]доводит форму М. п. до предельного мастерства. В своих конструкциях фраз он сообразуется с правилами латинского языка, избегает вульгаризмов, придает своему гибридному жаргону внешнюю правильность и стройность, искусно извлекая комический эффект из присущего М. п. контраста: у него «замаскированное итальянское слово неожиданно появляется среди слов латинских, как бы издеваясь над ними» (Гаспари). Острое орудие своего бурлескного стиля Фоленго использует для лит-ой борьбы с назревающей феодальной реакцией. Его главное произведение, обширная бурлескно-пародийная поэма «Maccaronea», или «Baldus» (изд. 1-е, 1517; 2-е, знач. дополн., 1521), представляет беспощадную сатиру на рыцарство, монашество и администрацию, напоминая по основной сюжетной ситуации «Дон-Кихота» и доводя до крайней степени пародию  на рыцарскую поэму, образцом к-рой является «Морганте» Пульчи (см.). Резкий реализм, сочетаемый с преувеличенной буффонадой и грубой непристойностью шуток, — такова своеобразная лит-ая форма классового протеста мелкой буржуазии. Те же черты находим и в других образцах М. п. Фоленго. После Фоленго М. п. в Италии падает и вырождается. Феодально-католическая реакция кладет предел мелкобуржуазной сатире, направленной против рыцарства и духовенства. Единственный объект ее теперь — выродившаяся гуманистическая интеллигенция, буффонное изображение которой дает маска Доктора из commedia dell’arte (см.), этого неутомимого извергателя макаронической латыни. Вне театра макароническая поэзия влачит в XVII в. жалкое существование, не поднимаясь выше легкой насмешки над мелочами быта. Более плодотворно было влияние М. п. в других странах Зап. Европы, переживавших период интенсивного становления капиталистических отношений. Здесь М. п. становится орудием социально-политической сатиры в руках поэтов восходящей буржуазии. Так, во Франции по стопам Фоленго идет Рабле (см.), к-рый воспроизвел в своем знаменитом романе многие эпизоды и фигуры «Бальдуса», а кое-где подражал и макаронической латыни Фоленго. Если для Рабле макароническая латынь служила средством высмеивания средневековой схоластики, то Мольер (см.) пользовался ею для насмешек над схоластической же медициной. Но и Рабле и Мольер только спорадически прибегали к М. п. Подлинным ее создателем во Франции был Антуан де ла Сабль, писавший под латинизованным псевдонимом Antonius Arena [умер 1544. Ему принадлежат бурлескные политические поэмы «Meygra entrepriza catholiqui imperatoris» [1537](в которой он описывает неудачную экспедицию Карла V в Прованс) и «Poema macaronicum de bello hugonotico», где он изображает гугенотов разбойниками, насильниками и убийцами. После замирения страны под властью абсолютной монархии М. п. обращается в аполитичную буффонаду развлекательного типа. В Англии М. п. встречаем у Джона Скельтона [1460—1529]и у Вильяма Дреммонда [1585—1649. В Германии преданным учеником Фоленго был Фишарт [1545—1591](см.), переводчик и подражатель Рабле, воинствующий буржуазный поэт-сатирик, публицист и полемист протестантского лагеря. В эпоху реформационных войн М. п. служит в Германии также целям политической борьбы; сюда относится предостережение вождям Шмалькальденского союза [после 1546]и более обширные памфлеты «Pancketum Caesareum» и «Benedictio mensae in Pancketum» [1548, выражающие озлобление побежденных протестантов. Высшая точка М. п. в Германии — анонимная бурлескная поэма о блохах («Floia, cortum versicale de floiis schwartibus», 1593). В XVII в., в пору глубокого экономического упадка и военного разорения  Германии, М. п. становится и тут чисто развлекательной. В XIX в. М. п. повсеместно отмирает в связи с вытеснением латыни из культурного обихода. По этим же причинам макароническая поэзия (в собственном смысле слова) никогда не пускала прочных корней в России. Такие произведения, как украинская «Энеида» Котляревского (см.) и упомянутая поэма Мятлева, стоят совершенно обособленно. Библиография: Гаспари А., История итальянской литературы, т. II, перев. К. Бальмонта, Москва, 1897; Genthe F. W., Geschichte der maccaronischen Poesie, Halle, 1829; Delepierre J. O., Macaroneana, Paris, 1852; Его же, Macaroneana andra, 1862; Tancredi G., La materia e le fonti del poema maccheronico di T. Folengo, Napoli, 1891. Статьи: Rossi V., Luzio A., Renda A., в «Giornale storico della letteratura italiana», vv. XI, XII, XIII, XIV, XXIV, XXXII, XXXV; Flamini F., Il Cinquecento, в серии «Storia letteraria d’Italia», Milano, s. a.; Ellinger G., Maccaronische Dichtung in Deutschland, статья в «Reallexicon der deutschen Literaturgeschichte», herausgegeben von Merker P. und Stammler W., Band II, 1928 (здесь и библиография). C. Мокульский